– Я их найду, – упрямо повторил Касумов, сжимая зубы.
– Что передает этот любитель-доброволец? – спросил министр.
– Кто? – не понял Касумов.
– Ну этот самый Дронго. – Министр как профессионал не любил дилетантов, к которым он относил и Дронго. Во-первых, его раздражала самостоятельность эксперта, во-вторых, его упрямое нежелание становиться сотрудником государственной службы, а в-третьих, просто невероятная популярность самого имени Дронго, которое давно стало нарицательным, и не только в странах СНГ.
– Он сейчас в Сирии, – доложил Касумов, – мне передали, что он звонил сегодня из Дамаска. Остановился в отеле «Шератон тауэр».
– Он разъезжает по всему миру, делает, что хочет, работает, на кого хочет, – вставил заместитель министра, решив, что пришло его время, – он, конечно, имеет какие-то навыки, но очень недисциплинированный человек. Такой частный детектив.
– Нам такие не нужны, – отрезал министр. – Мы должны использовать свои возможности, чтобы продемонстрировать, как мы умеем работать.
Касумов молчал, терпеливо ожидая, чем кончится этот затянувшийся разговор.
– У тебя есть один день, – закончил министр, – сегодня до вечера ты должен арестовать Ильяса Мансимова. Если не сумеешь его найти, то завтра можешь принести мне заявление о своей отставке.
Заместитель министра кивнул. Он не проронил ни слова, за исключением реплики о Дронго, но его взгляды красноречивее всего свидетельствовали о его собственных чувствах. Если Касумов был виноват и его должен наказать министр, то курировавшего работу их отдела заместителя министра немедленно снимет с работы сам президент. И поэтому он сидел мрачный и злой, понимая, что сегодняшний день может решить во многом и его собственную судьбу.
Дамаск. 8 апреля 1997 года
Утром за завтраком Дронго встретил Алису Линхарт. Она кивнула ему, усаживаясь за соседний столик. Он взял газету, положил на тарелку одну булочку и, попросив официанта принести ему чай с молоком, уселся за столик. После завтрака он вышел в холл, где случайно оказалась и мисс Линхарт. Они вместе вошли в лифт, и только когда кабина тронулась, Дронго негромко произнес:
– Пока все идет по плану.
– Может, вы объясните мне ваш план? – нервно спросила она.
– Долго объяснять, – сказал он, – мне понадобится оружие.
– Что? – удивилась она.
– Мне нужен пистолет, – негромко сказал он.
Она смотрела на него, пока лифт не остановился на его этаже, и только тогда сказала:
– Хорошо, когда он вам нужен?
– Сегодня. И чем быстрее, тем лучше, – с этими словами он вышел из кабины лифта, и створки двери за ним мягко закрылись. Женщина покачала головой. Ее раздражал этот непонятный тип, кажется, искренне считающий себя гениальным аналитиком. «И с такими самоуверенными нахалами приходится работать, – разочарованно подумала она. – О нем столько говорят. А на самом деле ничего нет. Немного наглости, самоуверенность, напыщенный вид и загадочные фразы. Как можно найти в огромном городе нужного человека, если не знаешь языка, первый раз сюда приехал и вообще не представляешь, как нужно искать. Не говоря уже о том, что Ахмеда Мурсала не может найти даже такая организация, как МОССАД. Неужели он считает себя умнее и способнее всей агентуры МОССАД в Сирии? Слишком самоуверенный человек, думает, что добьется успеха там, где не смогли ничего сделать сотрудники МОССАД».
Она вышла из лифта и направилась к своему номеру. В это время Дронго в своем номере задумчиво смотрел на лежавшую перед ним бумагу. «Три разведки, – думал он. – Три разведки. Кажется, был такой мультфильм „Три банана“. А сейчас три разведки. Или, может, четыре?» Нет, ему нужны пока именно три, чтобы проверить свои предположения. И заодно выяснить свои подозрения. Он включил телевизор. В отелях компании «Шератон» можно было принимать всемирную сеть Си-эн-эн, которую он с удовольствием смотрел, где бы ни находился. Многих дикторов он знал в лицо, отмечая их манеру вести репортаж, умение подавать себя. В компании Тернера работали выдающиеся профессионалы.
Он немного убавил звук и взглянул на часы. Половина одиннадцатого. Если все будет правильно, то сегодня к вечеру или завтра утром он должен ждать гостей. Вся проблема лишь в том, что он знает, что к нему пожалуют гости. А они даже не догадываются о его знании.
«Нужно немного пройтись по городу», – подумал Дронго. Потом два дня ему придется сидеть в номере. Он оделся и вышел на улицу, стараясь не отходить далеко от отеля. Повсюду висели портреты президента Сирии Хафеза Асада. Он как заботливый отец смотрел с них, то улыбаясь, то пристально вглядываясь в прохожих. «Как странно, – подумал Дронго, – практически единственное демократическое государство в этом регионе – это Израиль. Ну, может быть, относительно и Ливан. Все остальные демократическими вряд ли можно назвать. Это либо монархии по типу Саудовской Аравии, Кувейта, Иордании, Арабских Эмиратов, либо режимы с несменяемыми президентами по типу Египта, Сирии, Ирака. Кажется, на их фоне есть еще одно демократическое, где граждане все-таки имеют право выбора, – подумал Дронго. – И это исламский Иран. Вот тебе и религиозные страны. Иудейский Израиль и исламский Иран демонстрируют региону демократичность выборов, тогда как другие страны с умеренными теологическими воззрениями выказывают откровенное неприятие любой демократизации собственных режимов.
«Почему Мул так рискует? – в который раз подумал Дронго. – Почему он решил сунуться в Ливан, который нашпигован израильской разведкой и проиранскими группами? И те, и другие готовы растерзать его на месте, едва только обнаружив. Но он решился переправить груз в Дамаск, а отсюда в Бейрут. Почему? Может, у него здесь самый безопасный канал переправки грузов в Европу? И что было в этих проклятых ящиках, из-за которых он прилетел в Баку, а его сообщник даже вылетел на один день в Москву? Что они могли привезти из России? Что могло быть в этих ящиках? Узнав это, можно будет примерно вычислить, где собирается нанести удар Мул и его группа».
Он пообедал в городе и, вернувшись к отелю в четвертом часу, заметил здесь Алису Линхарт. На этот раз она была в темном костюме. Несмотря на ветреную погоду, в апреле в Сирии бывает достаточно тепло.
– Где вы пропадаете? – рассерженно спросила она. – Я гуляю около отеля уже третий час.
– Я обедал, – улыбнулся Дронго.
– Оно лежит в сейфе вашего номера, – гневно сообщила женщина, – код четыре тройки. Там есть глушитель, на всякий случай, чтобы не будить всю гостиницу. Для чего вам пистолет?
– Здесь нельзя разговаривать, – оглянулся по сторонам Дронго, – давайте поднимемся в ресторан на последний этаж. Там очень красивая перспектива. Но учтите, что после этого вы не должны со мной даже разговаривать.
«Что он из себя строит?» – поморщилась она, но не стала возражать.
Они поднялись в ресторан, заказали бутылку вина и легкие закуски. Когда официант отошел, Дронго наклонился к женщине.
– На меня было покушение в Тегеране, – сообщил он.
– Нам об этом известно, – саркастически сказала она, – его организовала иранская разведка. Которая наверняка негласно поддерживает Мула.
– Нет, – убежденно возразил Дронго, – это не они. И я собираюсь это доказать.
– Я не совсем понимаю, чьи интересы вы представляете в Сирии. Их или наши?
– Свои собственные, – мрачно ответил Дронго, – не перебивайте меня, лучше выслушайте. Покушение в Тегеране было организовано самим Мулом, который заранее знал о моем визите в Тегеран, о чем не могла знать иранская разведка. Поэтому я решил поставить маленький эксперимент. Вчера ночью я поочередно сообщил МОССАД, Службе внешней разведки России и Министерству национальной безопасности Азербайджана о том, что нахожусь в Дамаске, в отеле «Шератон тауэр». Сообщил всем свой номер, попросив информировать меня о возможных новых фактах.
– Ну и что? – не поняла женщина.
Официант принес вино, откупорил бутылку, налил немного в высокий бокал и протянул его Дронго. Тот согласно кивнул и попробовал. Вино было терпким и сладким. Разрешив разливать его в бокалы, Дронго подождал, пока официант закончит и отойдет от их столика.